100 ЛЕТ ПОСЛЕ РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

1917-2017. Прошло ровно сто лет с тех пор, как Великая Советская революция изменила лицо Европы и всего мира. Грамши охарактеризовал ее как
революцию против «Капитала» Маркса, имея на это полное основание. Из того, что пророчил немецкий мыслитель в событиях русской революции вовсе не происходило. Убогий рабочий класс из-за промышленной отсталости страны, преобладающие крестьянские массы, вынужденные жить в скудных условиях и полчища слабо вооруженных и низкооплачиваемых солдат больше не могли умирать за паразитирующую династию Романовых. Это был далекий от естественного альянс между этими секторами, возглавляемый коммунистической идеологией большевистского авангарда, который позволил свергнуть монархию и создать новое общество, основанное не на теориях Маркса, а на одном некотором толковании Ленина (и другими) с медленным построением некого режима (производства), социально различного от капиталистического. Это был не коммунизм, но уже начало возведения стены против капиталистической динамики, которая, казалось, больше не должна была сталкиваться с препятствиями на своем пути, углубляя ее иерархические отношения доминирования (между отдельными и коллективными субъектами).
Поэтому так обсуждался марксизм-ленинизм. Однако, хотя ленинизм был вдохновлен марксистскими идеями, ревизионизм Ленина был единственно возможным (и выигрышным) подходом к русским событиям. Настолько, что Ленин задавался вопросом, можно ли сразу принять фатальные меры или дождаться образования рабочего класса труда, который будет гегемонистским пролетариатом в российским обществе, прежде чем свергнуть действующее правительство. Но эта предполагаемая гегемония, как можно наблюдать в самых развитых странах, не влечет за собой автоматического захвата власти. Это связано с тем, что спонтанно подчиненные классы производят только традиционалистское сознание, направленное на улучшение экзистенциальных условий, но не имеют конкретной силы воли для того, чтобы направлять общество к другому горизонту. Пролетариат не революционен и попытки Ленина провести различие между классом самим по себе (эксплуатируемые массы) и классом для себя (революционным авангардом) были приемом только в конкретной ситуации и не могли изменить природу всего тела, полностью интегрированного в капиталистической логики, как продукта системы и ее общественных отношений. Более того, Маркс разработал концепцию гораздо более сложную, чем просто «рабочую», а именно концепцию Общего Интеллекта (союз рабочих рук и ума в процессе производства). Он видел это на основании того, что преобладало в обществе его времени, когда централизация средств производства и устойчивая социализация труда (с образованием кооперативного рабочего), казалось, достигли точки, когда они стали несовместимы с их капиталистической оболочкой. Но этого не произошло, и здесь он останавливает свое научное прогнозирование, которое было бесповоротно фальсифицировано историей. Однако история послужила энергией для русского (и международного) коммунизма и сверхчеловеческих усилий всех советских народов для создания геополитической силы, которая десятилетиями продвигается к первенству над США и Западом. Настолько, что даже после распада СССР под руинами и пеплом социализма они продолжали воспламенять те чувства суверенитета и гегемонии, из которого другие собрали для себя образ, освобожденный уже от идеологических пут. Вот почему русская революция послужила для всего человечества маяком для сопротивления преобладанию единой страны в сфере Земли. Униполяризм приводит к злоупотреблениям, подрывным действиям, войнам и преступлениям против большинства наций и населения, как мы видели в период господства Америки. Тот, кто презирает Советскую Революцию, намеревается мистифицировать прошлое, чтобы повлиять на будущее. Некоторые «плохие» примеры должны быть стерты из памяти, чтобы сохранить побежденных. В действительности доминирующие (даже в смысле государств) все еще сталкиваются с такими проблемами, как необходимость постоянно подтверждать свое право на самоопределение и сопротивляться господствующей нации. Либеральные сектанты служат этой пропаганде, направленной на дискредитацию 17-го. На этом этапе увеличивается количество статей, сосредоточенных на поддельных и претенциозных аргументах, чтобы вести дискуссию в том же направлении массового истребления и подавления свободы (все преступления совершаются демократией, которые, как говорит Трамп, нечистые, но могут скрыть свои кровавые руки за спиной). Либералы жалобные и лицемерные, но, как говорит Боннард, они являются самыми тщеславными персонажами в истории. Они хотят, чтобы политика была дебатами, а не битвой.
Берти пишет в «Журнале»: «В этом году отмечается столетие русской революции, одно из самых важных событий 20-го века. Почти повсеместно приписывается идея о том, что это был по существу единый исторический процесс, который начался в феврале и закончился в октябре. Ничто не является более ложным, потому что в 1917 году было две революции: два разных движения, если не сказать противоположных, поскольку первое освободило Россию от абсолютизма, а второе привело к тоталитаризму. Разумеется, между двумя событиями не было предусмотрено преемственности, но их природа знаменует собой дуализм, который нельзя синтезировать в одном историческом суждении. Нужно сразу сказать, что поворот 17-го произошел из-за взрыва царизма, истощенного изнутри. Три года войны обрушились на страну, уничтожив миллионы людей. Упрямство правительства в стремлении продолжать конфликт, его неоднократная глухота к каждой просьбе смягчить бесчеловечные условия жизни населения и его неспособность удовлетворить самые элементарные социальные потребности делегировали не только его морально-политическую власть, но и священный долг царя».
Но у большевиков были лучшими друзьями либералы, потому что последние, пришедшие к власти, возражали против продолжения конфликта и были глухи к ужасным условиям населения и не смогли справиться с самыми элементарными социальными потребностями. Как и царские. С другой стороны, Ленин, за счет тяжелых территориальных потерь для России (даже обвинялся в измене националистическими секторами), обещал и пришел к миру, получил поддержку солдат, рабочего класса и великих крестьянских масс. В эти месяцы мы будем читать так много атакующих статей подлых и предательских. Приготовьтесь отражать их. Мы должны помнить о революции не для ностальгии по поводу прошлого, а для изменения будущего.
—

1917-2017. Sono trascorsi esattamente cento anni dalla grande Rivoluzione Sovietica che trasfigurò il volto dell’Europa e del mondo intero. La rivoluzione contro “Il Capitale” di Marx la definì Gramsci. Ne aveva ben donde. Di quanto vaticinato dal pensatore tedesco negli eventi russi, infatti, non c’era poi molto. Una classe operaia striminzita, a causa dell’arretratezza industriale del Paese, masse contadine predominanti, costrette a vivere in condizioni semiservili, e orde di soldati male armati e sottopagati, arcistufi di morire in guerra per la dinastia parassita dei Romanov. Fu l’alleanza, tutt’altro che naturale, tra questi settori, guidati dall’ideologia comunista delle avanguardie bolsceviche, che permise il rovesciamento della monarchia e l’instaurazione di una nuova società basata, non sulle teorie di Marx, ma su di una certa interpretazione datane da Lenin (e da altri) con lenta costruzione di un modo (di produzione) sociale differente da quello capitalistico. Non fu, dunque, comunismo ma fu sicuramente l’innalzarsi, in un luogo ben preciso, di un muro contro l’estensione di una dinamica di matrice capitalistica che sembrava non dover più incontrare ostacoli sul suo cammino, approfondendo i suoi rapporti gerarchici di dominanza (tra soggetti individuali e collettivi).
Per questo si parlava di marxismo-leninismo. Tuttavia, sebbene il leninismo s’ispirasse alle idee marxiane, il revisionismo dell’uomo della Lena fu l’unico approccio possibile (e vincente) ai convulsi eventi russi. Tanto che lo stesso Lenin si chiedeva se fosse o meno opportuno far scoccare subito l’ora fatale oppure attendere il formarsi di una classe operaia di fabbrica, che rendesse finalmente il proletariato egemone nella società russa, prima di tentare la scalata al governo. Ma questa presunta egemonia, come si era visto nei paesi più sviluppati, non comportava automaticamente la presa del potere. Ciò perché spontaneamente i ceti subalterni producono unicamente una coscienza tradunionistica, tesa al miglioramento delle condizioni esistenziali, ma nessuna concreta “volontà di potenza” per guidare la comunità verso un altro orizzonte. Il proletariato non è rivoluzionario e i tentativi di Lenin di distinguere tra classe in sé (le masse sfruttate) e classe per sé (l’avanguardia consapevolmente rivoluzionaria), furono espedienti per la situazione concreta che non potevano mutare la natura di questo corpo perfettamente integrato nelle logiche capitalistiche, in quanto prodotto del sistema e dei suoi rapporti sociali. Del resto, Marx aveva elaborato un concetto molto più complesso di quello meramente “operaistico”, ovvero quello del General Intellect (unione dei lavoratori del braccio e della mente nel processo produttivo). Lo intuì basandosi su quanto vedeva tendenzialmente all’opera nella società dei suoi tempi, dove centralizzazione dei mezzi di produzione e sostenuta socializzazione del lavoro (con formazione del lavoratore cooperativo associato) sembravano dover raggiungere un punto in cui sarebbero diventati incompatibili col loro involucro capitalistico. Non è accaduto e qui si ferma la sua previsione scientifica che è stata irrimediabilmente falsificata dalla storia. Storia che però si è servita dell’energia del comunismo russo (e internazionale) e degli sforzi sovrumani di tutti i popoli sovietici per far nascere una potenza geopolitica che ha tenuto testa per decenni alla supremazia americana e occidentale. Tanto che, anche dopo il crollo dell’Urss, sotto le rovine e la cenere del socialismo realizzato, hanno continuato ad ardere quei sentimenti di sovranità e di egemonismo di cui altri hanno raccolto il testimone, liberi dalle pastoie ideologiche di una volta. Per questo la rivoluzione russa è stato un bene per l’umanità, un faro per la resistenza al predominio di un solo paese sulla sfera terrestre. L’unipolarismo determina soprusi, sottomissioni, guerre, torti contro la maggioranza delle nazioni e delle popolazioni, come abbiamo potuto vedere nel periodo di predominanza americana, ora più affievolita. Chi disprezza la Rivoluzione Sovietica intende mistificare il passato per influenzare il futuro. Certi “cattivi” esempi devono essere cancellati dalla memoria per tenere a bada i “vindici” e gli sconfitti. Si teme, infatti, che i dominati (anche nel senso degli Stati) raccolgano ancora tali sfide per affermare la propria autodeterminazione e rivoltarsi contro la nation prédominante. I sedicenti liberali sono al servizio di questa propaganda che mira a screditare i fatti del ’17 per sostenere il vecchio ordine mondiale. In questa fase si stanno moltiplicando gli articoli sul tema che puntano, con argomenti falsi e pretestuosi, a portare il dibattito lungo i soliti binari morti degli stermini di massa e del conculcamento della libertà (tutti crimini perpetrati anche dalle democrazie che, come dice Trump, non sono innocenti ma sono abili a nascondere dietro la schiena le mani insanguinate). I liberali, per natura piagnucolosi ed ipocriti, sono fatti così, e come afferma Bonnard, sono i personaggi più vanitosi della storia. Essi vogliono che la politica sia un dibattito, non una battaglia. Invece, noi vogliamo che questa battaglia culturale li metta con le spalle al muro e ribatta colpo su colpo alle loro menzogne
Scrive Berti su Il Giornale: “Ricorre quest’anno il centenario della rivoluzione russa, uno degli avvenimenti più importanti del XX secolo.
È quasi universalmente accreditata l’idea che si sia trattato in sostanza di un unico processo storico iniziato nel febbraio e conclusosi in ottobre. Niente di più falso, perché nel 1917 vi furono due rivoluzioni, quella liberale di febbraio e quella bolscevica di ottobre: due moti diversi, per non dire opposti, dato che la prima liberò la Russia dall’assolutismo, la seconda la portò al totalitarismo. Certo, tra i due eventi non vi fu di fatto soluzione di continuità, ma la loro natura segna un dualismo non sintetizzabile in un unico giudizio storico. Va detto subito che il rivolgimento del ’17 avvenne a causa dall’implosione dello zarismo, consuntosi al suo interno. Tre anni di guerra avevano dissanguato il Paese, riducendo milioni di persone alla fame e allo stremo delle forze. L’ostinazione del governo nel volere continuare il conflitto, la sua ripetuta sordità a ogni richiesta di mitigare le condizioni disumane della popolazione e la sua incapacità nel far fronte ai più elementari bisogni sociali delegittimarono non solo la sua autorità politico-morale, ma anche quella sacro-imperiale dello zar.”

Ma i bolscevichi ebbero la meglio sugli amichetti dei liberali perché quest’ultimi, giunti al potere, si ostinavano a voler continuare il conflitto, erano sordi a mitigare le condizioni disumane della popolazione e non erano in grado di far fronte ai più elementari bisogni sociali. Proprio come gli zaristi. Lenin, invece, anche a costo di pesanti perdite territoriali per la Russia (fu persino accusato di tradimento da alcuni settori più nazionalisti) promise e giunse alla pace ottenendo il consenso dei soldati stremati, della piccola classe operaia e delle grandi masse contadine. Di questi attacchi vili e servili ne leggeremo tanti in questi mesi. Prepariamoci a rintuzzarli. Non per nostalgia del passato ma per cambiare il futuro.